Шаршуков Дмитрий Яковлевич

1885 г.р., с. Ижевское, Спасский уезд, Рязанская губерния. Крестьянин-единоличник. Привлекался за "участие в крестьянском восстании в Спасском уезде в 1918 году, член финансовой комиссии". Рабочий Гослесфонда. Активист церковного прихода. Был лишен избирательных прав. Был раскулачен в 1929 году в числе группы жителей села Ижевское:

Шаршуков Дмитрий Яковлевич, 1885 г.р.

Шаршуков Михаил Дмитриевич, 1928 г.р.

Шаршуков Яков Дмитриевич, 1914 г.р.

Шаршуков Павел Дмитриевич, 1926 г.р.

Шаршукова Наталья Дмитриевна, 1922 г.р.

Шаршукова Мария Ивановна, 1893 г.р.

Шаршуков Михаил Иванович, 1892 г.р.

Архивное дело: Фонд 46, Д. № 491-М в УВД по Рязанской области.

В 1932 году Шаршуков Дмитрий Яковлевич был приговорен по ст. 58-10 к 3 годом высылки в Северный край. Погиб на высылке.

* * *

Из воспоминаний Михаила Дмитриевича Шаршукова (1928–2016): "<...> Мой отец, Шаршуков Дмитрий Яковлевич, родился 10 мая 1885 года. Родился пятым ребёнком, последним. В 1914 году призвали отца на войну — Первую мировую. Там пробыл он до 1918 года; служил телеграфистом и там, на войне, встретил советскую власть — „родную“. В годы НЭПа отец где-то распахал целину и засеял просом; урожай был богатым. Зерно продавали государству. В 1927–28 гг. отец работал в гослесфонде; ухаживал за лесом, сажал новые делянки. Отец участвовал в церковной жизни — пел в хоре; он был верующим человеком. В эти же годы занимался пчёлами; т. е. пчёлами он, наверное, занимался всегда, так как дед имел пчельник. Отец был здоровым, крепким мужиком, ведь все работы по хозяйству выполнялись вручную, а скота-то было — полный двор (коровы, лошади, свиньи, птица). [После раскулачивания] отец не хотел вступать в колхоз, тогда [в 1932 году] отца и Сидорова Алексея Ивановича (и других) осудили на три года ссылки и отправили в Архангельск. Сидоров А. И. дожил до срока, отец же — не дожил месяца два. <...> Наш дом был построен моим дедом Яковом Дмитриевичем Шаршуковым в 1894–96 годах. В течение всей своей жизни я знал наш дом; мне о нём говорила мать, а также родственники, соседи, знакомые. Однако смотрел я на него на ходу, не останавливаясь, боясь привлечь внимание людей; ведь считалось, что раскулаченное имущество отобрано насовсем (а кулаки считались как враги народа) и его невозможно вернуть; но этот дом наш, наш, и из моего сердца его не вырвет никто. Отец мой должен был передать дом нам, его детям; и если следовать извечному правилу — младшему сыну, то есть мне — Шаршукову Михаилу Дмитриевичу. Но большевики-сталинцы прервали этот идущий из веков процесс, разорили крестьянство и решили насильно создать колхозы — на крови и слезах <...>".