8. Пищулин Евгений Иванович. 1893-1937.

Каширин Евгений Николаевич

Родился в 1949 году. Внук касимовского священника Евгения Ивановича Пищулина, расстрелянного НКВД в 1937 году. С 14 лет начал заниматься фотографией. В 1967 году член рязанской фотостудии «Мещера», а в 1977 году один из основателей городского фотоклуба «Ока». Участник и призер многочисленных областных, всероссийских, всесоюзных и международных фотовыставок. Историк-краевед, фотохудожник, на протяжении многих лет самостоятельно собиравший городскую фотолетопись. В 1968 году закончил Московскую художественную школу при институте живописи им. Сурикова. Учился на историческом факультете Рязанского педагогического института. В течение 20 лет работал руководителем детской фотостудии при городской станции юных техников, преподавал в Рязанском художественном училище и педагогическом университете им. Есенина. Почетный гражданин города Рязани. В 1989 году один из создателей Рязанского историко-просветительского и правозащитного общества Мемориал, член его первого правления. В 1995 году Евгению Каширину присвоено звание Заслуженный работник культуры Российской Федерации.  Был председателем Рязанского отделения Союза фотохудожников России. Один из лучших в рязанском регионе исследователь темы государственных репрессий в жанре "устной истории". Умер в 2007 году после тяжелой болезни. В 2017 году в центре Рязани был открыт Музейно-выставочный центр "Фотодом" имени Е.Н. Каширина. Проект Рязанский Мартиролог представляет в сети фото-коллекцию работ Евгения Николаевича Каширина.

------

О Евгении Каширине вспоминает историк Андрей Блинушов, председатель Рязанского общества "Мемориал": "Безвременно, без очереди, неожиданно - все это о Женином уходе. Получается, что Женя, в известном смысле, разделил судьбу очень многих (большинства?) искренних, талантливых, добрых людей в этой стране. В которой практически всегда такие люди исчезают безвременно. И мы спохватываемся, пишем о них обычно потом – после смерти.

 Общался я с Евгением Кашириным много лет. И в его ипостаси историка, и фотохудожника, и педагога. Было у нас и "специальное" общее дело – память о жертвах политических репрессий. Вместе мы создавали Рязанское историко-просветительское общество "Мемориал".

 Женя был не только внуком расстрелянного чекистами в 1937 году священника Евгения Пищулина и сыном "лишенца". Он был, пожалуй, лучшим в нашем регионе исследователем темы репрессий в жанре "устной истории". Женя мог найти подход практически к каждому человеку, умел разговорить его, помогал вспомнить. Он был в этом настоящим мастером. При этих разговорах Женя умудрялся фотографировать внуков, кошек, торжества и застолья. Эти фотографии, выполненные даровитой Жениной рукой, очень помогали ему укреплять контакты с людьми. Удивительно, но он был вхож (и любим!) в дома бывших политзаключенных с двадцатилетним лагерным стажем; партийных ветеранов, прослуживших режиму от Ленина до Брежнева; лагерных комендантов, наводивших ужас на четверть Колымы...  И самое удивительное – все эти люди со временем начинали воспринимать Каширина как доброго друга семьи. И никому они не рассказывали столько тяжелой правды, как Жене Каширину. При этом (возможно, удивлю часть Жениных знакомцев) Каширин отнюдь не был конформистом. У него были вполне отчетливые границы Добра и Зла. Он всегда знал и помнил о разнице между палачом и жертвой. Но была в Жене такая готовность к пониманию человеческого несовершенства, такой интерес к людям и их судьбам, что очень многие, порой жестокие и очерствевшие в бедах сердца, открывались ему навстречу. Наверное, это есть Любовь (именно с большой буквы) к людям в христианском значении этого слова. Или – гуманизм в сутевой его ипостаси, не знаю... Порой мне казалось, что Женя первым из рязанских мемориальцев ощутил (не понял, а почувствовал), что самым главным в исторической мозаике, сложенной из крови, счастья, танков, первых поцелуев, доносов, открытий, карцеров и пороховой гари – самым главным является человек, его персональная судьба. Не статистика потерь и достижений, а именно – человек, слабый и грешный – и есть главный наш и субъект, и объект. Один из старых лагерников, довоенный филолог, а потом вынужденный сторож и кочегар, после задушевного общения с Женей шепнул мне: "А Каширин ваш – человек стоящий, Иисусик он..." И не было в этих словах ни капли пренебрежения к сущностному Жениному христианству, а был высший комплимент в устах человека, перенесшего неимоверные страдания и научившегося людям не доверять. Вместе с мемориальцами Евгений Каширин искал следы братских могил жертв террора в Рыбновском районе, в Шуваловском лесу под Ряжском, возле Старообрядческой церкви, у Лазаревского кладбища, ездил на Бутовский расстрельный полигон под Москвой. Женя был членом первого правления Рязанского "Мемориала", долгие годы – одним из его фотолетописцев. Еще во времена всесилья обкома КПСС и КГБ Женя решил выйти в числе маленькой группки из восьми рязанцев на первую открытую общественную акцию памяти жертв репрессий 30 октября 1988 года (кто помнит то время, сможет оценить). Мы отговаривали Женю. Ты, мол, художник, твое дело снимать, а нас наверняка милиция побьет, да и арестуют скорее всего... А Женя сказал: "Я этого, может быть, всю жизнь ждал... Во имя памяти дедушки я должен выйти. Вот только бы фотоаппарат не разбили, ну я его шарфом укрою..." После Жени осталось много записей, рассказов, много фотографий. Один из его неизвестных прежде материалов скоро выйдет в путеводителе по памятным местам Рязани, связанным с политическими репрессиями.

"Мемориал" готовит первый том "Рязанского Мартиролога" о расстрелянных жителях региона и уроженцах рязанской земли. Над материалами к мартирологу много лет работал и Женя Каширин.

 Так он и будет возвращаться к нам - в книгах, выставках, фотоальбомах. А мы будем помнить этого удивительно талантливого и доброго человека, возможно, сумевшего, в отличие от нас грешных, подняться над трагической схваткой страшного и прекрасного ХХ века..."

Андрей Блинушов, председатель Рязанского общества "Мемориал".

Пищулин Евгений Иванович (о. Евгений)

Год рождения: 1893 г.р. Место рождения: Рязанская губ., Касимовский уезд, с. Перья. Окончил Касимовское Духовное училище, Рязанскую Духовную семинарию, неполный курс Киевской Духовной Академии. Священник с. Морозовы Борки. После выхода из заключения служил в своем храме. В 1937 был вынужден скрываться. Место жительства: Рязанская обл., Сапожковский р-н, с. Морозовы Борки. Содержался на сборном пункте ст. Верды, в тюрьме Рязани, тюрьмах Москвы. Арестован 17.07.1937. Был осужден по политической статье. Осужден 26.09.1937 Тройкой УНКВД по МО по ст. 58 УК РСФСР к ВМН. Расстрелян 27.09.1937 года. Место расстрела: в Москве. Захоронен на Бутовском полигоне НКВД. Посмертно реабилитирован 09.05.1958 года. Из воспоминаний рязанского историка Евгения Каширина: «<...> Бабушка узнала, что арестованных привезли в Рязань и содержали в тюремном замке. Приехала в город, отстояла огромную очередь, чтобы передать посылку с пышками для деда. Но посылку вернули, сказав, что дедушку отослали по этапу... Позже стало ясно, что это означало расстрел. Когда мы смотрели документы его дела, все так и оказалось: священник Евгений Пищулин просидел в рязанской тюрьме полтора месяца и Тройкой НКВД был приговорен к высшей мере наказания... В следственном деле сохранилось фото деда: простое русское лицо, грустный взгляд <...> Чекисты расстреляли его в Москве и тайно, по-воровски сбросили тело в общий ров на Бутовском полигоне НКВД <...>»