20. Литвинюк Казимера (1900-1973). Из воспоминаний польского врача о заключении в Рязанской тюрьме в 1945 году.

" <...> Когда меня привезли в Рязанскую тюрьму из лагеря [октябрь 1945 года], мне показалось, что кто-то перебросил меня из небольшого пруда в глубокое море. Лагерь интернированных показался комфортабельным местом по сравнению с Рязанской первой городской тюрьмой. Здесь царили ничем не прикрытые борьба за существование, полнейший произвол чекистов.

<...>
Двести женщин в ОДНОЙ камере. Ежедневные драки за лишний сантиметр. Воровки, проститутки, девчонки, опоздавшие на работу, преследуемые за веру, крестьянки, взятые по декрету „о колосках“. В камере была женщина, которая прогулялась с шофером из американской миссии. [Таким] женщинам давали по четыре года. Но эта получила „восьмерку“. И этим униженным, несчастным женщинам я на сон грядущий часто рассказывала сказку Андерсена про русалочку и принца.

<...>
  И в тюрьме мне пришлось остаться врачом. Все время делать перевязки, компрессы, промывания желудка.

<...>

В то же самое время в Рязанскую тюрьму из лагеря этапировали двух наших польских офицеров: Тадеуша Фургу и Ежи Полячека. Жизнерадостный крепыш Тадзик, тенор с широчайшим диапазоном голоса, душа лагерной художественной самодеятельности, во время допросов из-за избиений сошел с ума.
<...>  
Ежи Полячек смог обменяться со мной записочками. Он сообщил о прибытии в дягилевский лагерь этапом моего сына. Тогда я придумала, как дать знать о себе в лагерь. Под видом просьбы вернуть мне "взятый в долг сахар". И удивительно, такой вид официальной просьбы оказался возможным. Так рязанском лагере узнали, что я жива. Уловка принесла в итоге пару килограммов сахара в холстяном мешочке, который собирали для меня все польские заключенные [дягилевского лагеря 178-454], и самодельную ложку от сына Ежи, снабженную его "фирменным" вензелем. Вот такое у нас получилось "свидание". А сахаром тем моя камера в Рязанской тюрьме жила целый месяц..."