Смирнов Иван Никитич

Уроженец Рязанской губернии. Революционер-большевик, партийный-советский работник. Расстрелян в 1936 году по групповому делу "троцкистской оппозиции".

Родился в 1881 в Рязанской губ. в крестьянской семье; рано потерял отца, занимавшегося отхожими промыслами, в 8-летнем возрасте вместе с матерью (работавшей прислугой) переехал в Москву. Окончил 4-классное городское училище; работал на ж. д., затем на ф-ке. Участвовал в рабочем кружке самообразования, в 1899 вступил в РСДРП, тогда же был арестован и после 2 лет тюремного заключения сослан в Иркутскую губ., откуда бежал. По заданию ЦК РСДРП вел пропагандистскую работу среди рабочих разных городов страны.

В 1910 был арестован и выслан в Нарымский край, в 1912 бежал; летом 1913 вновь оказался в нарымской ссылке, участвовал в организации и проведении в г. Нарым первомайской демонстрации, был приговорен к 6-месячному тюремному заключению, по отбытии срока был отпущен на свободу, но летом 1914 вновь арестован и возвращен в Нарым. В нояб. 1916 С. вместе с др. политзаключенными был мобилизован в Русскую армию; не имея возможности избежать призыва, С. участвовал в создании Военно-социалистического союза, чтобы вести антивоенную пропаганду среди солдат. С конца 1916 служил рядовым в одном из запасных полков Томского гарнизона, участвовал в организации подпольной типографии, издании антивоенных листовок.

С началом Революции 1917 стал одним из инициаторов создания в Томске Совета солдатских депутатов, избран в его исполком, делегирован в качестве представителя Совета в Комитет общественного порядка и безопасности. Вел активную агитационно-пропагандистскую работу среди солдат и рабочих Томска, выступал на митингах и собр., публиковал статьи в большевистской газете «Знамя революции». Участвовал во Всероссийском совещании Советов рабочих и солдатских депутатов в Петрограде (29 марта - 3 апр. 1917); был включен в состав чл. Учредительного собр. по решению Центральной избирательной комиссии.

В авг. 1917 С. покинул Томск; участвовал в организации издания партийной литературы в Москве, затем был направлен в Казань, назначен чл. Революционного военного совета Восточного фронта, позже - Революционного военного совета 5-й армии. В дек. 1919 возглавил Сибирское бюро ЦК РКП(б), был председателем Сибревкома, чрезвычайного органа сов. власти в Сибири (1919-1921). В 1921 работал секретарем Петроградского комитета и Северо-Западного обл. бюро ЦК РКП (б); в 1922 состоял чл. президиума ВСНХ, отвечал за организацию военной пром-сти; в 1923- 1927 был наркомом почт и телеграфов СССР.

В ходе внутрипартийной борьбы в дек. 1927 С. был исключен из Коммунистической партии как сторонник Л.Д. Троцкого; в 1929 был восстановлен в партии и занимался хозяйственной работой. С усилением массовых репрессий 1 янв. 1933 был вновь арестован.

По делу так называемой «контрреволюционной троцкистской группы Смирнова И. Н., Тер-Ваганяна В. А., Преображенского Е. А. и других»[25][26] в начале 1933 года были арестованы 89 человек, 71 член партии и 3 кандидата в члены ВКП(б) (Г. А. Молчанов, возглавлявший секретно-политический отдел Главного управления госбезопасности НКВД СССР, считал, что в организации состояло свыше 200 человек; однако «смирновцев» своевременно предупредил «свой человек» в ОГПУ).

«У подавляющего большинства арестованных троцкистов, — докладывал Г. Г. Ягода Сталину, — изъято значительное количество к-р троцкистской литературы, 5 архивов троцкистских материалов и переписка с ссылкой»[27]. В частности, у Смирнова при обыске был изъят «архив троцкистских документов, охватывающий период с 1928 по начало 1931 г.», в котором обнаружились «статьи и директивные письма Троцкого, написанные за границей (…), а также политическая переписка между ссыльными троцкистами, свидетельствующая о том, что после подачи заявления о разрыве с оппозицией и восстановления в правах члена партии Смирнов продолжал поддерживать связь с троцкистами»].

Арестованным были предъявлены обвинения в создании «нелегальной контрреволюционной группы», которая «ставила себе целью воссоздание подпольной троцкистской организации на основе новой тактики двурушничества с целью проникновения в ВКП(б) и государственный и хозяйственный аппарат»; в том, что они регулярно устраивали нелегальные совещания, на которых «обсуждались и подвергались резкой контрреволюционной критике все мероприятия Советской власти и ВКП(б)», стремились «к опубликованию литературных, публицистических и научных произведений, содержащих в себе контрреволюционные концепции троцкистской идеологии»; членами организации «измышлялись и распространялись клеветнические контрреволюционные слухи и инсинуации с целью дискредитации политики ВКП(б)», «распространялась нелегальная контрреволюционная троцкистская литература»… Им также инкриминировалось установление связи с осужденными «за контрреволюционную деятельность» ссыльными оппозиционерами и распространение «нелегальных контрреволюционных документов, изготовлявшихся ссыльными троцкистами», направленных «к дискредитации руководства ВКП(б)».

Большинство арестованных в своей принадлежности к какой-либо подпольной организации не созналось (некоторые лишь позже признались в этом, как, например, Д. С. Гаевский в 1934 году[29] и Е. Преображенский в 1936-м, причем последний категорически отрицал приписанные организации контрреволюционные цели); несколько человек, в том числе бывшая жена Смирнова — А. Н. Сафонова, вообще отказались отвечать на вопросы следователей; сам же «идейный руководитель и организатор нелегальной к[онтр]р[еволюционной] группы» И. Н. Смирнов признался лишь в том, что имеет сомнения относительно «колхозного строительства, проводимого партией» и делился своими сомнениями в узком кругу товарищей.

В течение 1933 года Особое совещание при Коллегии ОГПУ 41 человека осудило на лишение свободы сроком от 3 до 5 лет, а ещё 45 отправило в ссылку сроком на 3 года.

Из осужденных по этому делу лишь 16 человек были реабилитированы в годы хрущёвской «оттепели»[26]; в отношении остальных, включая самого Смирнова, Преображенского, Мрачковского, Тер-Ваганяна и Гольцмана, «Комиссия Шверника» не нашла оснований для реабилитации; она стала возможна лишь с конца 80-х годов, когда оппозиция правящей фракции перестала считаться преступлением.

Л. Л. Седов, со слов уцелевших после разгрома организации (в числе таковых оказался и Э. Гольцман) написал отцу, что аресты охватили лишь верхний слой организации, а низовые кадры сохранились; однако начиная с 1933 года о деятельности бывших «смирновцев» никаких сведений не имеется.

ОГПУ тем не менее ещё долгое время пыталось выявить членов организации, избежавших ареста, привлекая к повторным допросам некоторых фигурантов «дела», как например Тер-Ваганяна[28]. При этом не только в 1933-м, но и в начале 1934 года террористические намерения организации ещё не приписывали. В протоколе допроса члена организации Д. С. Гаевского (март 1934 года) отчетливо присутствует рука следователя, позаботившаяся о правильных эпитетах, однако сознаться тяжело больному и вскоре умершему Гаевскому пришлось лишь в злонамеренной клевете:
« Так как прямой атаки вести было нельзя, то подлая тихая сапа прорывала путь для нападения в виде анекдотов, клеветы, слуха, сплетен в соответствии с правилами борьбы. Надо было сделать вначале противника и жалким, чтобы позже тем лучше добить. Руководящее ядро смирновцев специально изобретало это гнусное оружие и роль его сводилась к тому, чтобы эту продукцию специфически изо дня в день, как по канве проталкивать на периферию и дальше продвигать в толщу партии. Для этой цели было несколько мастерских, где это оружие фабриковалось... Мы ставили своей задачей разжечь огонь духовного и политического измельчания, вели пораженческую агитацию и пропаганду, чтобы окружить руководство партии стеной вражды, недоверия и насмешек.

Некоторые из арестованных и приговоренных к различным срокам заключения вскоре в очередной раз покаялись и были Сталиным «прощены» — до 1936 года. Сам же И. Н. Смирнов, приговоренный к 5 годам заключения[6], больше покаянных заявлений не писал и находился в Суздальской тюрьме особого назначения, пока в августе 1936 года, вместе с Мрачковским, Тер-Ваганяном и Гольцманом, не был выведен на Первый Московский процесс — по делу так называемого «антисоветского объединенного троцкистско-зиновьевского центра».

Разгромленная ещё в начале 1933 года «контрреволюционная троцкистская группа Смирнова И. Н. и др.» теперь, задним числом, превратилась в террористический «центр», организовавший в декабре 1934 года убийство Кирова, а затем и целый ряд неудавшихся покушений.

По свидетельству А. Орлова, верным орудием шантажа для следователей были близкие родственники подследственных, и, в частности, Смирнова принять участие в судебном фарсе умоляла бывшая жена — А. Н. Сафонова, в свою очередь опасавшаяся за судьбу детей.

Желание Сталина во что бы то ни стало обвинить Смирнова, невзирая на его абсолютное алиби, поставило Вышинского на суде в трудное положение. Чтобы объяснить, как человек, сидящий в тюрьме, может руководить заговором, Вышинскому пришлось придумать некий обнаруженный сотрудниками НКВД шифр, с помощью которого Смирнов общался со своими соратниками. «Разве что за границей, — пишет Орлов, — могли найтись люди, способные поверить, будто политические заключенные, находящиеся в сталинских тюрьмах, могли переписываться со своими товарищами на свободе. Советские граждане знали, что это совершенно невозможно. Им было известно, что семьи политзаключенных годами не могли даже узнать, в какой из тюрем содержатся их близкие, и вообще, живы ли они».

24 августа 1936 года военной коллегией Верховного суда СССР вместе с другими подсудимыми он был приговорен к высшей мере наказания и расстрелян на следующий день. Рассказывают, что, оправляясь на расстрел, И. Н. Смирнов сказал: «Мы это заслужили своим поведением на суде», — хотя Троцкий именно его поведение на процессе нашёл наиболее достойным.

Реабилитирован Пленумом Верховного Суда СССР 13 июля 1988 года.

Его дочь — Ольга Ивановна ещё в 1927 году была исключена из ВЛКСМ за оппозиционную деятельность; арестованная в очередной раз 15 января 1933 года по обвинению в участии в контрреволюционной организации, была приговорена ОСО при Коллегии ОГПУ СССР к 3 годам ИТЛ, срок отбывала в Суздальской тюрьме особого назначения; 3 января 1936 года ОСО при Коллегии НКВД СССР сослана в Казахстан на 3 года; вновь арестована 6 апреля 1936 года и 4 ноября расстреляна в Москве по приговору ВКВС СССР. Реабилитирована 19 апреля 1990 года Пленумом Верховного Суда СССР[36].

Вторая жена — Александра Николаевна Сафонова в апреле 1933 года была приговорена к 3 годам ссылки в Среднюю Азию, в августе 1936 года выступала свидетелем обвинения на Первом московском процессе, выжила в сталинских лагерях и в 1956 году сообщила в Прокуратуру СССР, что её показания, как и показания Зиновьева, Каменева, Мрачковского, Евдокимова и Тер-Ваганяна, «на 90 процентов не соответствуют действительности»[1][18].

Первая жена — Роза Михайловна Смирнова с 1933 года находилась в Верхне-Уральском изоляторе; в 1936 году, как и многие оппозиционеры, была отправлена в Ухтпечлаг в Воркуте и 5 января 1938 года тройкой при УНКВД Архангельской области приговорена к высшей мере наказания. Расстреляна 9 мая 1938 года на руднике Воркута.

Источники:
Смирнов Иван Никитич/ Мемориальный музей "Следственная тюрьма НКВД". Томск [Электрон. ресурс]. URL: http://nkvd.tomsk.ru (дата обращения: ноябрь 2014 г.).
Смирнов Иван Никитич/ Википедия [Электрон. ресурс]. URL: https://ru.wikipedia.org (дата обращения: ноябрь 2014 г.).
Шишкин В.И. Сибирский Ленин // ЭКО: экономика и организация промышленного производства. Новосибирск. 1989. № 10; Ларьков Н.С. Долгая дорога к правде // Красное знамя. 1989. 14янв.; Литвин А.Л., СпиринЛ.М. Смирнов Иван Никитич // Реввоенсовет республики, 6 сент. 1918 - 28 авг. 1923. М., 1991; Косых Е.Н. Смирнов Иван Никитич // Томск от А до Я: Краткая энцикл. города. Томск, 2004; Энциклопедия Томской области. Том 2. Изд. ТГУ. С.722.