27. Письмо военмора Прохорова Федора Ильича родным о кронштадтских событиях 1921 года.
Прохоров Федор Ильич. Из Рязанской губернии, Зарайский уезд, Белыничевская волость, дер. Михалева. На 1921 год служил военмором на Балтийском флоте в Кронштадте.
Письмо военмора Ф. И. Прохорова родным о кронштадтских событиях
31 марта. Кронштадт.
Здравствуйте дорогие родители. Папа, Мама и братец Леня, шлю я вам свой сердечный привет и от души желаю всего наилучшего. Дорогие родители, извиняюсь за долгое мое молчание. Признаться по правде, я вам не писал, как приехал сюда, думая, что письма отсюда не доходят. Вы не думайте, что я забыл про вас. Нет.
Настоящее письмо пишу вам после великих событий здесь, в Кронштадте. Быть может, вы и слышали что-нибудь про нас, но я опишу правду.
Дело было в следующем, еще до 1 марта были небольшие волнения в Петрограде, на почве сильного голода, но силой оружия и многочисленными арестами волнения были усмирены. Кронштадт об этом узнал, и 1 марта с разрешения Кронсовдепа был сделан общегарнизонный митинг. На митинге присутствовали комиссар Балтфлота Кузьмин и Калинин. Последнему почти не дали говорить.
Несколько раз речь Калинина срывали и в конце концов все-таки сорвали. Товарищу Кузьмину, хотя и давали говорить, но тоже часто кричали долой его. Здесь на митинге была принята резолюция с «Петропавловска» и «Севастополя», какая, не буду писать, и в 24 часа дать Петросовету ультиматум, чтобы освободить всех политических заключенных, посаженных в последнее время. Выбрать с каждой части, с каждого райкома по два представителя, которые решат дальнейшее движение. После окончания митинга кричали: «Долой Коммуну, долой комиссародержавие».
2 марта собрались делегаты от всех частей, выбрали временный Ревком. После чего часть ответственных работников коммунистов бежали на другой берег в г. Ораниенбаум. Тут сейчас же пошли аресты коммунистов. Никакого выезда из Кронштадта не было. Нашей делегации не пришлось съездить в Петроград для переговоров. Калинин уехал после митинга сейчас же, а Кузьмин остался здесь и был на другой день арестован.
Так продолжалось до 7 марта, после чего пошла бомбардировка Кронштадта с Лисьего Носа, Ораниенбаума и Петергофа, на что наши форты и военные корабли ответили ураганным огнем из артиллерии. И началась перестрелка. Стекла в домах большей частью выбиты, дома некоторые разрушены. И так продолжалось до 17 марта. Орудия не смолкали днем и ночью, временами было, что не разберешь гром или выстрелы.
17 марта красноармейцы и часть курсантов коммунистов ворвались в город. Что было в городе, вы должны догадаться сами. Народу погибло тьма, наверно весь Финский залив окрасился в крови. 18-го
Кронштадт был занят коммунистами. И снова пошли расстрелы, аресты и так далее. Много есть расстреляны[х], а арестовано, если не больше, [то] добрая половина всего гарнизона. Арестованные отправлялись в Петергоф и Детское село и Красное село, и в Москву и всюду их пихали. При занятии часть бежала в Финляндию. Ревком почти весь сбежавши. И до настоящего времени производятся аресты и обыски в городе. Арестованных освобождают очень мало.
За время от 7 до 21 марта получали 1/2 [фунта] хлеба и полбанки консерв[ов] или 1/4 ф. галет вместо хлеба. Хлеб печен из разного мусора, там была и мякина, и кофе, и солома, одним словом, кормили, что надо, сразу всего не проглотишь. Давали и овса вместо хлеба на 3 дня 3 ф. овса и два дня не давали совсем ничего.
Теперь мы так проголодались, что сейчас дают и 1 ф. хлеба, а все равно голодно. Только поешь с чаем кусок1 ф. хлеба с солью и больше ничего. Как бы мне хотелось побывать у вас, хотя несчастного хлебушка покушать. Быть может, скоро приеду ненадолго к вам, если не откажете. Хожу сейчас раздетый, разутый, голодный. Чуть в могилу не гляжу. А яма все роется глубже и глубже, вот-вот ввалюсь в нее и некому будет зарыть мое изболевшее и [много] испытавшее тело. Нет у меня здесь близких и родных.
Будьте благодарны, что я хотя жив и здоров. Моих товарищей много побито. Меня кто-то спас, и я вот пишу вам письмо. Письмо передаю с нашим механиком Вахоневым, который едет в Коломну за машинами. Если поедет [в] другой раз, с ним приеду тогда я. Вы там приготовьте что-нибудь. Ну потом и поговорим.
У меня рука дрожит и я больше писать не могу, пришел с вахты. Передайте привет всем родным и знакомым. А пока всего хорошего. Пишите письма, я очень скучаю по вас. Целую вас без счету раз горячо.
Прощайте и до свидания, не забудьте меня и мое быть может последнее прощание. Остаюсь любящий вас Федя Прохоров.
Катя, Леня, Оля, Нина.
Леничка, пиши скорей. Я жду от тебя, как ты.
Адрес на конверте: Зарайск, Рязанской губ. Белыничевской вол., дер. Михалева.
Илье Никаноровичу Прохорову.
[ЦА ФСБ, ф. 114728, т. 244, конв. 24. Автограф черными чернилами].
Изображения (1)

Помогите нам найти фотографию этого человека. Пишите нам: hro.org@gmail.com ИЛИ hro.segal@gmail.com