1935-1939. Кадровый состав органов государственной безопасности СССР. [Электрон. ресурс]. URL: https://nkvd.memo.ru (дата обращения 2017-2024 гг.).

18.04.1901 г.р. Место рождения: Рязанская область, Горловский (Скопинский) район, село Павелец. Образование высшее, член ВКП(б) с 1925 года. С 1919 по 1925 служил в войсках Всероссийской Чрезвычайной Комиссии по борьбе с контрреволюцией, спекуляцией и саботажем (ВЧК) , затем – Объединенного государственного политического управления (ОГПУ. С 1932 года в органах ОГПУ-НКВД. На 22.03.1936 года младший лейтенант государственной безопасности, Азово-Черноморский край (Приказ НКВД СССР № 174 от 22.03.1936 — часть 1 из 2). С 17.01.1939 года старший лейтенант государственной безопасности (Приказ НКВД СССР № 128 от 17.01.1939). На 21.02.1942 года начальник отдела оперативной связи Главного управления оборонительного строительства (Указ Президиума ВС СССР от 21.02.1942 № 605/161). На 20.09.1943 года майор государственной безопасности (Указ Президиума ВС СССР от 20.09.1943 № 214/393 — часть 2 из 2). На 1943 год начальник управления Рязанского спецлагеря НКВД N 178 (проверочно-фильтрационного). Затем - Рязанского лагеря военнопленных и интернированных № 178 с марта 1943-го по февраль 1945 года. На 22.08.1944 года подполковник государственной безопасности (Указ Президиума ВС СССР от 22.08.1944 № 218/215). Служил в ГУОС НКО, ГУВПИ НКВД. Закончил службу 19.07.1950 года, полковник. Награды: на 21.02.1942 года - орден «Знак Почета» (Указ Президиума ВС СССР от 21.02.1942 № 605/161). На 20.09.1943 года медаль «За боевые заслуги» (Указ Президиума ВС СССР от 20.09.1943 № 214/393 — часть 2 из 2). На 22.08.1944 года орден Красной Звезды (Указ Президиума ВС СССР от 22.08.1944 № 218/215). На 15.01.1945 года орден Красной Звезды (Указ Президиума ВС СССР от 15.01.1945 № 220/89).

Родился в 1895 году в Смоленске. Из семьи токаря – кустаря. Окончил 3 класса городского училища. Член РСДРП(б) с 1918 года. В 1906 – 1915 гг. ученик по токарному ремеслу и токарь в мебельных магазинах и на фабриках в г. Смоленске. В 1915-1917 гг. на военной службе: рядовой 433 пехотного Новгородского полка, рядовой 2 артдивизиона, затем на службе в отряде Красной Гвардии в г. Смоленске.
– В органах ЧК с 1918 года. В 1926 – 1928 гг. комендант участка 16 Кайдановского погранотряда ОГПУ, затем заместитель начальника ОО ОГПУ 27 стрелковой дивизии. С 1929 года начальник Особого отдела (ОО) ОГПУ 11 стрелкового корпуса. С 1930 года начальник ОО ОГПУ 5 дивизии.
– В 1931 – мае 1932 гг. врид. начальника Великолуцкого оперсектора ОГПУ, затем начальник Великолуцкого оперсектора - сектора ОГПУ - НКВД.
– С августа 1934 года врид. начальника Особого Отдела УГБ УНКВД по Ивановской Промышленной области и ОО ГУГБ НКВД 3 стрелкового корпуса.
– С 1935 года помощник начальника Особого Отдела УГБ УНКВД по Ленинградской области.
– В 1936 – ноябре 1937 гг. помощник начальника СПО - 4 отдела УГБ УНКВД по Ленинградской области. Затем заместитель начальника Особого Отдела ГУГБ НКВД Ленинградского ВО и 5 (ОО) отдела УГБ УНКВД по Ленинградской области (Приказ НКВД СССР № 185 от 23.03.1936 — часть 1 из 3, Приказ НКВД СССР № 2194 от 15.11.1937).
– 22.02.1938 года награждён орденом Красной Звезды (Указ Президиума ВС СССР от 22.02.1938 (I). С 23.03.1936 года капитан государственной безопасности (Приказ НКВД СССР № 185 от 23.03.1936 — часть 1 из 3). С 25.08.1937 года награжден знаком "Почетный работник ВЧК-ОГПУ (XV)" (Приказ НКВД СССР № 351 от 25.08.1937). До 28.05.1938 года заместитель начальника 5 отдела УГБ УНКВД (Приказ НКВД СССР № 1307 от 28.05.1938).
– С 28.05.1938 года начальник 4-го, секретно - политического отдела (СПО) УГБ УНКВД по РЯЗАНСКОЙ области (Приказ НКВД СССР № 1307 от 28.05.1938). До 26.09.1939 года начальник 2 отдела УНКВД РЯЗАНСКОЙ области (Приказ НКВД СССР № 1806 от 26.09.1939). В октябре 1939 года уволен из органов НКВД "за невозможностью дальнейшего использования" (Приказ НКВД СССР № 1806 от 26.09.1939). По другим данным до увольнения в январе 1940 года состоял в резерве назначения Отдела кадров НКВД СССР.
– С января 1940 года начальник 1-го отдела "Электромотортреста" в г. Горький. С июля 1945 года начальник 1-го отдела "Электромотортреста" в г. Ленинград. С декабря 1952 года начальник 1-го отдела ГУ МТТП в г. Ленинград.

18.04.1901 г.р. Место рождения: Рязанская область, Горловский (Скопинский) район, село Павелец. Образование высшее, член ВКП(б) с 1925 года. С 1919 по 1925 служил в войсках Всероссийской Чрезвычайной Комиссии по борьбе с контрреволюцией, спекуляцией и саботажем (ВЧК) , затем – Объединенного государственного политического управления (ОГПУ. С 1932 года в органах ОГПУ-НКВД. На 22.03.1936 года младший лейтенант государственной безопасности, Азово-Черноморский край (Приказ НКВД СССР № 174 от 22.03.1936 — часть 1 из 2). С 17.01.1939 года старший лейтенант государственной безопасности (Приказ НКВД СССР № 128 от 17.01.1939). На 21.02.1942 года начальник отдела оперативной связи Главного управления оборонительного строительства (Указ Президиума ВС СССР от 21.02.1942 № 605/161). На 20.09.1943 года майор государственной безопасности (Указ Президиума ВС СССР от 20.09.1943 № 214/393 — часть 2 из 2). На 1943 год начальник управления Рязанского спецлагеря НКВД N 178 (проверочно-фильтрационного). Затем - Рязанского лагеря военнопленных и интернированных № 178 с марта 1943-го по февраль 1945 года. На 22.08.1944 года подполковник государственной безопасности (Указ Президиума ВС СССР от 22.08.1944 № 218/215). Служил в ГУОС НКО, ГУВПИ НКВД. Закончил службу 19.07.1950 года, полковник. Награды: на 21.02.1942 года - орден «Знак Почета» (Указ Президиума ВС СССР от 21.02.1942 № 605/161). На 20.09.1943 года медаль «За боевые заслуги» (Указ Президиума ВС СССР от 20.09.1943 № 214/393 — часть 2 из 2). На 22.08.1944 года орден Красной Звезды (Указ Президиума ВС СССР от 22.08.1944 № 218/215). На 15.01.1945 года орден Красной Звезды (Указ Президиума ВС СССР от 15.01.1945 № 220/89).

Родился в 1900 году. Член ВКП(б) c 1920 года. В органах ВЧК−ОГПУ−НКВД с 1922 года. С 26.12.1935 года старший лейтенант государственной безопасности (Приказ НКВД СССР № 869 от 26.12.1935). До 28.05.1938 года врид. начальника 5 отдела УГБ УНКВД Рязанской области (Приказ НКВД СССР № 1307 от 28.05.1938). 28.05.1938 года освобожден от должности. До 22.10.1938 года врид. начальника 5 отдела УНКВД Рязанской области (Приказ НКВД СССР № 2317 от 22.10.1938). 22.10.1938 года уволен в запас согласно ст. 38 п. «в».
Как следует из мемуаров бригадного комиссара Гурковского А.Н., следователем которого в 1937-1938 гг. был Вырлан, последний был сам арестован в 1938 году. Вырлан Георгий Иванович умер в Москве в 1990 году. Из материала военно-исторического журнала (11/08/2014) "Судьба бригадного комиссара А.Н. Гурковского": "<...> Представление о следственной процедуре у меня всегда было самое туманное и неопределенное. Однако то, с чем я столкнулся с первых минут появления в кабинете следователя Вырлана, превзошло все мыслимые и самые худшие опасения. Наскоро заполнив анкету, один из арестовывавших, так ввел меня в курс следствия: «Вы заклятый враг народа. Ваша подрывная деятельность пресечена блестящей работой НКВД. Вам есть что рассказать о себе и своих соучастниках по преступлению, это бесспорно. Следствие поручено вести самому начальнику особого отдела. Вырлан – не ваш дружок Стольберг, которого вы обвели вокруг пальца. Не думайте делать глупости и запираться. Бессмысленное занятие. Вырлан не таких раскалывал, и еще не было случая, чтобы он не добивался признания. Но лучше всего по-хорошему. И для вас же лучше. Так еще есть надежда сохранить жизнь».

Можно было подумать, что это бредит больной человек. Но нет, говорил здравомыслящий. И он же пронзительным голосом подал команду: «Встать, смирно!» А затем рапортовал своему начальству, что враг народа, бывший бригадный комиссар, арестован и доставлен для допроса. Вырлан, которого я знал по работе в Гороховецком лагере, презрительно оглядел меня, сверлящим взглядом уставился в мое лицо и произнес: «Вы, конечно, знаете, за что вас арестовали?» «Нет, не знаю. Я преступлений не совершал», – ответил я. «Знакомая песня всех врагов народа. Зарубите себе на носу – НКВД не ошибается, и нечего здесь разыгрывать наивность». «Но в данном случае имеет место ошибка». «Ошибка небольшая действительно имеется, но состоит она в том, что с опозданием арестовали такого троцкистского зубра, как вы. А сейчас придется отвечать за свои преступления».

С этими словами Вырлан сел за стол, тряхнул своей пышной шевелюрой, и его красивое смуглое лицо выразило желание внимать моим показаниям. Я недоуменно смотрел на него и не находил слов что-либо отвечать.

Тогда Вырлан придвинул к себе лист бумаги, взял ручку и продолжил: «Нас интересует, когда и кем вы завербованы в организацию военного заговора». Меня точно обухом оглушили, я молчал. Вырлан нервничал: «Жду ответа. Запираться бесполезно. Все равно расколем». «Такая организация мне неизвестна, и никто никогда меня не вербовал», – ответил я. Вырлан вскочил с перекошенным лицом и закричал: «Признавайся вражий выродок. Все равно заговоришь. Только что в Москве как милый у меня раскололся комкор Горбачев, не чета тебе (герой Гражданской войны, заместитель командующего МВО, могучий красивый человек)».

Вырлан вновь присел, застучал кулаком, а затем, сбавив тон, угрожающе сказал, что не разоружающихся врагов народа расстреливают, и это право предоставлено органам НКВД. Только признание может облегчить мою участь и спасти жизнь. Ошеломленный, я ничего не отвечал, меня будто сковал столбняк. Можно было все представлять. Но вымогательство подобным путем, да таких чудовищных, лживых показаний сознание мое не могло представить.

Взбешенный Вырлан нажал кнопку, в кабинет вошли несколько его подчиненных. Ткнув в меня пальцем, он обратился к ним: «Полюбуйтесь этим прожженным троцкистом. Он утверждает, что арестован по ошибке. НКВД, видите ли, ошибается, а он – сплошная невинность, и его не завербовали. Как вам это нравится?» В ответ послышались восклицания: «Он обнаглел! Рассчитывает, что здесь дураки», «Да ну? Опытный враг!», «Все ли у него дома?», «Да это же курам на смех!», «Кто же поверит врагу?», «Плохо представляет, где находится!», и все в таком роде. Реплики перешли в коллективный нажим, дикую свистопляску, в настоящую психическую бомбежку. Каждый из них требовал признания, разоружения, на коленях просить пощады. Эти требования сопровождались различными угрозами.

Вырлан подошел ко мне сзади, постучал пальцем по голове и под общее одобрение произнес: «Будет запираться – просверлим здесь дырку!» После «психической атаки» подчиненные вышли, а их начальник посадил меня за столик, дал бумагу, ручку и предложил собственноручно писать признательные показания. Сам же, точно по делу, вышел в другую комнату <...> Вернувшись в кабинет, Вырлан будто не обратил внимания на то, что я не дотрагиваюсь до бумаги. Небрежно дал мне небольшую, типографски напечатанную брошюру, показания В.М. Примакова, легендарного командира червонных казаков, моего бывшего комкора. Перелистывая и читая их купюрами, я поражался страшным преступлениям и планам заговорщиков, изложенным отнюдь не протокольным языком, в лагерь которых с такой настойчивостью загонял меня Вырлан.

Я хорошо знал мужественного Примакова, кое-что уже успел понаблюдать на следствии, и у меня возникло сомнение в правдивости его «показаний», которые, как и «схема», играли в «допросе» Вырлана служебную роль.

Ознакомление меня со следственными документами послужило новым поводом для давления и нажима. Вырлан настойчиво внушал, что преступная деятельность изменников Родины мне не хуже известна, чем Примакову, и что, если он, один из лидеров, признался, то что же говорить обо мне, тем более что против меня собраны неотразимые доказательства. На мое замечание, что кроме положительного материала о моей деятельности ничего быть не может, Вырлан заметил, что положительная работа – всего лишь маскировка, к которой прибегают враги. Впоследствии с этим примитивом мне не раз довелось сталкиваться: положительная работа – маскировка, а пробелы, недочеты в работе – вражеская деятельность.

С наступлением темноты меня перевели в другую комнату. Посадили на край табурета, руки обязали держать на коленях, а корпус ровно («сидеть, как следует, не дома и не в театре находишься») и включили следственный конвейер. Время шло, менялись следователи, а я обязан был внимать словам: говори б…! признавайся, гад! пиши троцкистская паскуда! и т.д. и в этом роде. На мои возражения и соображения о том, что у меня вымогают лживые показания, допрашивающие ограничивались ничего не говорящими возражениями, зато настойчиво доказывали, что мое положение безвыходное, требовали, убеждали не сопротивляться и уходить из-под ударов подписанием протоколов в редакции Вырлана.

Наступили четвертые сутки без сна и еды. Все тело изломано, в ушах – шум, звон и «говори…, пиши…!» Возникла полная апатия ко всему, кроме одного, казалось, неодолимого желания – прилечь, вытянуться и заснуть. Но сознание подсказывало, что это не все, а лишь прелюдия и требуется мобилизовать усилия и волю.

Так оно и случилось. Заполночь явился Вырлан, чисто выбритый, пахучий, холеный. Он вновь в своем репертуаре. Я вновь на ногах, уже слабых, одеревенелых. Вырлан неистовствует, требуя уже не показаний, а лишь подписи под небольшим заранее заготовленным протоколом. В нем сказано, что я прекращаю запирательство и признаю свою преступную деятельность против партии и государства. С шумом и угрозами он подталкивает меня к столу, дает ручку и требует подписи. Когда же это результатов не дает, он вызывает оперуполномоченного и диктует, со ссылкой на какой-то указ, постановление о немедленном расстреле меня, как упорного, неразоружившегося врага народа, участника военного заговора. Подписав постановление, он отправляет его на утверждение своему руководству. И пока что измеряя кабинет шагами, в разных вариантах выражает свой гнев и мысли: «Понянчились, и хватит. Моя совесть чиста – уговаривал, убеждал, но все бесполезно. Для троцкистского выродка, лишенного чести и совести пригодно одно средство – смертная казнь. Не признается – черт с ним. В подвал, расстрелять! Туда ему и дорога».

Постановление принесено, оно оформлено какими-то подписями, печатью. В самый последний момент от меня требуется окончательный ответ. Мной овладело полное отупение и апатия, смысл происходящего не вызывает тревоги и остроты чувств. Мелькает мысль: «Лучше такой конец, чем путь лжи и терзания». Я отклоняю ручку и отказываюсь от подписи. «В подвал, расстрелять!» – командует Вырлан.

С трудом передвигая ноги, следую за сопровождающими. Один впереди, другой сзади. Небольшая лестница приводит в слабоосвещенный подвал. На ходу последнее предупреждение и еще один отказ от подписи. Меня призывают одуматься, ибо еще миг – и будет поздно. Я не отвечаю. За собой слышу какую-то возню, лязг ключей. В какой-то миг меня с силой вталкивают в сплошную темноту. Вслед закрывается дверь и гремит засов. На ощупь устанавливаю, что нахожусь в небольшом помещении – метров пяти длины и ширины в полтора–два метра. Голова упирается в потолок. В двух шагах от двери сыро и мерзко. Воздух – спертый, тяжелый. Соображаю, что нахожусь в карцере. Желание одно – забыться и спать. У дверей я прилег и тут же заснул. Сколько продолжался сон, какое время я пробыл в карцере – определить невозможно. Абсолютная темнота и тишина не давали возможности как-то ориентироваться. Помнится, за все время раза три открывалась дверь, и мне давали кружку кипятка с небольшим кусочком черного хлеба. Хлеб в горло не шел, а кипяток помогал согреться.

Время вновь свело меня с Вырланом. Ночью я был доставлен в его кабинет. От яркого света мучительно болят глаза, а Вырлан морщит нос от запахов, которые я принес с собой из карцера. Он суров, спокоен, для него ничего не произошло. Без крика и нервозности следователь задает простые, обыденные вопросы. Вроде того, с кем я работал и поддерживал связь, знал ли я таких-то или такого-то и какие у меня были с ними взимоотношения. На все эти вопросы я безотказно отвечал, подчеркивая, что связи и взаимоотношения у меня были сугубо служебные и деловые. Впоследствии, при ознакомлении с делом, я установил, что при помощи ножниц, клея и подписей и приписок в протокол были внесены вопросы и ответы о моих преступных связях с теми, кто оказался репрессированным <...> В камере размером тридцать-тридцать пять квадратных метров размещалось человек пятнадцать. Ночью спали на нарах головой к стене, днем сидели на срезе нар. Вернувшихся с допроса, укрывая, располагали так, чтобы они могли отоспаться. Здесь все обвинялись по 58-й статье уголовного кодекса. Она объемлет различные виды контрреволюционной деятельности. По своему отношению и поведению на следствии заключенных можно, в основном, разбить на тех (это большая часть) кто безоговорочно принял обвинение, на тех, кто сопротивлялся, а затем «отказался от запирательства», и, наконец, на одиночек, кто, невзирая ни на что, не шел на самооговор, оговор других и следственные протоколы не пописывал.

В те времена главную часть подследственных в рязанской [внутренней тюрьме УНКВД ] тюрьме составляли обвиняемые в антисоветской пропаганде и агитации <...> [Цит. по "Судьба бригадного комиссара А.Н. Гурковского". Военно-исторический журнал, 11/08/2014.]

Родился в Петербурге 24 ноября 1900 года, в семье священника. В 1917 году окончил гимназию, поступил в университет. После Октябрьского переворота у семьи отобрали жильё. Мать с младшими детьми вынуждена была уехать на родину мужа в село Ярославы Рязанской губернии (ныне входит в Липецкую область РФ). В 1919 году Андрей Бургов приехал в Ярославы, учительствовал в соседнем селе Баловнево.
В 1920 году был призван в РККА. Курсант кремлевских пулемётных курсов в Москве. Вступил в ВКПб. 1921-1923 гг. – Высшая военно-педагогическая школа им.ВЦИК в Москве. 1923-1926 гг. – партучёба. Преподавал в Киевской партшколе. С 1926 года – преподаватель политэкономии в Пехотной школе, в Артшколе, г. Рязань. Работал в райкоме ВКП(б) в Рязани, заведующий парткабинетом . Семья жила в г. Рязань, ул. Свердлова, дом 16, кв. 4 (дом цел и поныне, на 2018 год в нем располагалось региональное министерство культуры).
Трижды исключался из партии. В 1925 году за " связь с мещанской средой и отсутствие твёрдой линии". В 1933 году за "отсутствие политической бдительности". (Был восстановлен в ВКП(б) с выговором).
В июне 1937 года за "контрреволюционные разговоры с коммунистами". Уволен из армии по состоянию здоровья. Оказался без работы – "никуда не принимают!" (из письма брату в 1937-м). 19 октября 1937 года у него прошел обыск. 27 октября 1937 года (по другим данным 24 ноября 1937-го) Бургов Андрей Андреевич был арестован сотрудниками УНКВД. Содержался в Рязанской тюрьме. Обвинялся в том, что якобы "являлся участником контрреволюционной троцкистской организации, занимался активной троцкистской деятельностью, восхвалял врагов народа Троцкого и др., протаскивал на идеологическом фронте к/р троцкизм".
Допросы по делу проводил младший лейтенант госбезопасности Багно Н.Е. (начальник 1 отделения 4 отдела УНКВД Рязанской области), который писал в деле: "В г. Рязань существует контрреволюционная Троцкистско-Бухаринская организация, ведущая активную к/р деятельность среди населения, участники которой подлежат аресту".
Приговор Особого совещания НКВД: заключение в лагерь на 8 лет. В июне 1938 Бургов Андрей Андреевич был этапирован на Колыму, в Магаданскую область. Скончался в лагере, в пос. Еврашкалах Сусуманского района Магаданской области 3 декабря 1938 года.
Жену Андрея Андреевича Ольгу Алексеевну Бургову арестовали 26 июня 1941 года как "жену осуждённого врага народа". Её обвинили во "враждебной настроенности к советской власти, в проявлении в резкой форме антисоветских настроений против руководителей партии и правительства, в восхвалении врагов народа" (следователь Рязанского УНКВД Гуськов и начальник следственной части управления Арпишкин В.А.). 21 июля 1941 года военный трибунал в составе военюриста 2-го ранга Раковского, Васина и Иванкина приговорил Бургову О.А. к расстрелу и конфискации имущества. 31 июля 1941 года, в возрасте сорока лет, Ольга Алексеевна была расстреляна. Через пятьдесят два года, в октябре 1993-го, Рязанский областной суд сообщил дочерям Ольги Алексеевны Бурговой, что их мать полностью реабилитирована.

Архивная коллекция Рязанский Мартиролог. Ф. 8 Оп. 4 Д. 8. л. 29.
Бургов Андрей Андреевич. Рязанский Мартиролог. [Электрон. ресурс]. URL: http://stopgulag.org/object/450055456 (дата обращения 2018 г.).
.

1906 г.р. Согласно данным автобиографии 1970-х годов "ещё и не было 13 лет, когда умерли его родители, он долго был беспризорником. Умирающего от голода мальчика подобрал отряд ВЧК". Как пишет сам Багно Н.Е., "вся дальнейшая жизнь была связана с органами госбезопасности, и за 36 лет службы он не раз был отмечен орденами и медалями".
По архивным данным, на 07.04.1936 года сотрудник УНКВД по Московскаой области, младший лейтенант государственной безопасности (Приказ НКВД СССР № 247 от 07.04.1936). До 26.12.1937 года начальник 4 отделения Рязанского РО УНКВД Московской области (Приказ НКВД СССР от 26.12.1937).
Осенью 1937 года вел дело о "контрреволюционной троцкистско-бухаринской организации в городе Рязань, ведущей активную к/р деятельность среди населения".
С 26.12.1937 года начальник 1 отделения 4 отдела УНКВД Рязанской области (Приказ НКВД СССР от 26.12.1937). На 26.04.1940 года лейтенант государственной безопасности (Указ Президиума ВС СССР от 26.04.1940 (I) — часть 2 из 2). На 20.09.1943 года майор государственной безопасности (Указ Президиума ВС СССР от 20.09.1943 (III) — часть 2 из 6). На 24.08.1949 года подполковник (Указ Президиума ВС СССР от 24.08.1949).
Судя по публикациям СМИ, чекист Багно Н.Е. после отставки становится автором повестей и рассказов "о героической деятельности советских контрразведчиков". В 1960 году в Орловском издательстве вышла его автобиографическая книга для детей "Первая разведка". Электронная литературная энциклопедия "Орловские писатели – детям" так описывает Багно Н.Е.: " <...> В Великую Отечественную войну участвовал в разведывательных операциях в тылу врага, а в послевоенное время сражался с вооруженными отрядами украинских и литовских националистов. В своей первой повести "Совиная лощина" описал трудные годы коллективизации. В то время сам принимал участие в ликвидации диверсионной банды, о которой говорится в повести, в борьбе с кулаками и другими враждебными элементами, мешавшими укреплению колхозов. В основу повести положены действительные события. Изменены лишь фамилии героев книги <...> ". Умер в 1976 году.

Архивная коллекция Рязанский Мартиролог. Ф. 8. Оп. 4 Д. 8. л. 30.
Багно Николай Емельянович. Рязанский Мартиролог. [Электрон. ресурс]. URL: http://stopgulag.org/object/450061105 (дата обращения 2018 г.).

.

18.04.1901 г.р. Место рождения: Рязанская область, Горловский (Скопинский) район, село Павелец. Образование высшее, член ВКП(б) с 1925 года. С 1919 по 1925 служил в войсках Всероссийской Чрезвычайной Комиссии по борьбе с контрреволюцией, спекуляцией и саботажем (ВЧК) , затем – Объединенного государственного политического управления (ОГПУ. С 1932 года в органах ОГПУ-НКВД. На 22.03.1936 года младший лейтенант государственной безопасности, Азово-Черноморский край (Приказ НКВД СССР № 174 от 22.03.1936 — часть 1 из 2). С 17.01.1939 года старший лейтенант государственной безопасности (Приказ НКВД СССР № 128 от 17.01.1939). На 21.02.1942 года начальник отдела оперативной связи Главного управления оборонительного строительства (Указ Президиума ВС СССР от 21.02.1942 № 605/161). На 20.09.1943 года майор государственной безопасности (Указ Президиума ВС СССР от 20.09.1943 № 214/393 — часть 2 из 2). На 1943 год начальник управления Рязанского спецлагеря НКВД N 178 (проверочно-фильтрационного). Затем - Рязанского лагеря военнопленных и интернированных № 178 с марта 1943-го по февраль 1945 года. На 22.08.1944 года подполковник государственной безопасности (Указ Президиума ВС СССР от 22.08.1944 № 218/215). Служил в ГУОС НКО, ГУВПИ НКВД. Закончил службу 19.07.1950 года, полковник. Награды: на 21.02.1942 года - орден «Знак Почета» (Указ Президиума ВС СССР от 21.02.1942 № 605/161). На 20.09.1943 года медаль «За боевые заслуги» (Указ Президиума ВС СССР от 20.09.1943 № 214/393 — часть 2 из 2). На 22.08.1944 года орден Красной Звезды (Указ Президиума ВС СССР от 22.08.1944 № 218/215). На 15.01.1945 года орден Красной Звезды (Указ Президиума ВС СССР от 15.01.1945 № 220/89).

Родилась в 1901 году. Муж Бургов Андрей Андреевич (1900-1938), преподаватель политэкономии в Пехотной и Артшколах Рязани, заведующий парткабинетом райкома ВКП(б) в Рязани. Семья жила в г. Рязань, ул. Свердлова, дом 16, кв. 4 (дом цел и поныне, на 2018 год в нем располагалось региональное министерство культуры). С 1933-го по 1936 год была заведующей детским садом им. 8-го марта завода "Рязсельмаш" (сейчас детсад N 20 на Первомайском проспекте, дом 19). В 1937 году муж Ольги Алексеевны был исключен из партии, уволен из армии и арестован по обвинению в участии "в рязанской контрреволюционной троцкистско-бухаринской организации" (следователь Рязанского УНКВД мл. лейтенант ГБ Багно), приговорен Особым совещанием НКВД к 8 годам лагерей и погиб на Колыме в декабре 1938 года.
После ареста мужа Ольга Алексеевна оказалась в крайне тяжелой ситуации: двое несовершеннолетних дочерей, сама на последних месяцах беременности, маленькая комната в коммунальной квартире. Третья дочь умерла в июле 1938 года в полугодовалом возрасте. Все это время неустанно хлопочет об арестованном муже. В сентябре 1938 года пробилась на приём к приехавшему в Рязань заместителю прокурора РСФСР Волину. В жалобе прокурору высказала своё негативное мнение об УНКВД и существующем положением в СССР, что имело роковые последствия. Едет в 1940 году с детьми в Москву, пытаясь попасть в приёмную Верховного Совета к Калинину. Не зная, что муж уже погиб в лагере.
26 июня 1941 года Ольгу Алексеевну Бургову арестовали как "жену осуждённого врага народа". Её обвинили во "враждебной настроенности к советской власти, в проявлении в резкой форме антисоветских настроений против руководителей партии и правительства, в восхвалении врагов народа".
По её делу было проведено лишь три допроса. Вели дело следователь Рязанского УНКВД Гуськов и начальник следственной части управления Арпишкин В.А. Дело было принято к производству военным трибуналом в составе военюриста 2-го ранга Раковского, Васина и Иванкина 16 июля 1941 года.
В последнем слове 27 июля 1941 года Ольга Алексеевна Бургова сказала: "<...> Советская власть на нас, детей и внуков, положила печать, потому, пока существует советская власть, жить будет невозможно <...>". 21 июля 1941 года военный трибунал приговорил Бургову О.А. к расстрелу и конфискации имущества. 31 июля 1941 года, в возрасте сорока лет, Ольга Алексеевна была расстреляна.
Через пятьдесят два года, в октябре 1993-го, Рязанский областной суд сообщил дочерям Ольги Алексеевны Бурговой, что их мать полностью реабилитирована.

Архивная коллекция Рязанский Мартиролог. Ф. 8 Оп. 4 Д. 8. л. 31.
Бургова Ольга Алексеевна. Рязанский Мартиролог. [Электрон. ресурс]. URL: http://stopgulag.org/object/450062199 (дата обращения 2018 г.).

.

Родился Анатолий Николаевич Гурковский 20 августа 1899 года в городке Ананьеве под Одессой. В 18 лет А.Н. Гурковский ушел в партизанский отряд, действовавший в Ананьевском уезде на Украине. В 1918 году он вступил в компартию. С весны 1919 года на протяжении всей Гражданской войны он был комиссаром различных частей Красной армии. Воевал на польском фронте. Служил под командованием Ионы Якира. В 1925–1929 гг. А.Н. Гурковский занимал должность комиссара 25-й чапаевской дивизии.
В 1932–1936 гг. Анатолий Николаевич в Горьком состоит в должности комиссара Бронетанкового училища. На сентябрь 1937 года был начальником политического отдела специальных войск Рязанского гарнизона. В двадцатых числах августа 1937 года А.Н. Гурковский с женой находился в Сочинском военном санатории. В это время приказ об освобождении его от должности подписал маршал Буденный.
25 сентября 1937 года был арестован по групповому делу военных N 11328 за "активную контрреволюционную троцкистскую работу" и заключен в Рязанскую тюрьму.
Находился под тяжелым следствием до 1940 года во внутренней тюрьме Рязанского УНКВД и Рязанской тюрьме N 1. Следователи Рязанского УНКВД Вырлан и Степанчонок. Гурковский А.Н. оставил подробные описания следствия и пребывания в тюрьмах Рязани, материалы опубликованы в Военно-историческом журнале. В мемуарах упоминаются многие арестованные по политическим обвинениям – высокопоставленные военные, партийные и хозяйственные работники Рязанской области, руководители учебных заведений. В частности, арестованные по групповому делу Рязанского Артиллерийского училища (РАУ).
Освобожден в 1940 году. Реабилитирован.
В апреле 1941-го возвращается в армию в звании бригадного комиссара. Но поскольку в конце 1930-х годов должности в политорганах для репрессированных закрыты, его назначают на должность помощника начальника 2-го Орджоникидзевского пехотного училища по материально-техническому снабжению. В 1942 году Анатолий Николаевич назначается военным комиссаром эвакогоспиталя № 3178 Северо-Кавказского военного округа.
Затем становится заместителем начальника по политической части крупнейшего на Закавказском фронте госпиталя № 367 в Тбилиси.
В конце 1943 года его переводят на должность начальника военторга Закавказского фронта, а через год - в центральный аппарат Главвоенторга Красной Армии.
В составе правительственной делегации Гурковский участвует в работе Потсдамской конференции.
Умер Александр Николаевич Гурковский в 1972 году, похоронен на Ново-девичьем кладбище Москвы.